Денис уже больше часа находился на мосту, перекинутом
через железнодорожное полотно. Какая-то парочка нарушила его одиночество,
и он враждебно поглядывал в их сторону. В этот зимний день он не
искал на мосту одиночества, совсем нет – он ждал любимую девушку,
которой назначил свидание, и огромный букет роз являлся красноречивым
тому доказательством. Парочка оказалась довольно
шумной, они обнимались, целуя друг друга, и, прижавшись к железному
бордюру, наступали на Дениса так, что он не мог понять – они хотят
вытеснить его с этого моста, или в порыве всепоглощающей страсти – его
не замечают. Они выглядели значительно
моложе его; наверное, школьники, вернувшись, домой – они, сидя за
уроками, продолжат мысленно целоваться, а перед сном, созвонившись друг
с другом, назначат новое свидание, и будут завтра, как сегодня,
целоваться в холодном парке или на галерке в темном зале кинотеатра. Он попытался представить
себя на месте этого парня. Что-то было в девушке. В любой, наверное,
что-то есть, вопрос лишь в том нравиться это или нет. Та которую он так долго
ожидал… В ней ему нравилось все. Или почти все. Кроме, пожалуй, одного:
ее приходилось ждать. Но она того стоила. Он представил, как его
девушка наконец-то приходит к нему; на ее красоту нельзя не обратить
внимание, и ничего не замечающие тинэйджеры, взглянув на Дениса и его
спутницу с огромным букетом красных роз, к своему сожалению поймут, что
они не самая счастливая пара в мире. Внизу прошел товарный
состав. Парочка перестала целоваться и наблюдала за его железным хвостом,
медленно исчезавшим за поворотом. Когда он наконец-то исчез, они
взглянули друг на друга, и, не сговариваясь, ушли. Денис перестал упиваться
картинами встречи, вселенское одиночество парализовало его, и он начал
даже жалеть о том, что молодые люди покинули мост. Закатное солнце отражалось
на закопченных стенах придорожных домов, отполированные рельсы сияли
ярче, чем оранжевый шар. Эта умиротворяющая картина, ненадолго развеяла
скопившуюся на сердце тревогу. Шло время, пробежала
электричка, он, пытаясь занять себя мыслями, размышлял о том, что
ожидание не так страшно - это естественное переживание для организма,
ведь люди всю жизнь чего-то ожидают. Ждут рождения ребенка, ждут хорошую
погоду, ждут сезонную распродажу в модных магазинах, ждут футбольный
матч. Человеческая жизнь состоит из маленьких очередей в супермаркетах и
банках. Поездка за рулем, или в качестве пассажира на работу, домой или
в магазин – это ожидание конечной остановки. Все находятся в ожидании,
все испытывают ожидание, а его ожидание любимой – это очередь
тяжелобольного к единственному врачу, способному помочь. Сквозь мягкий целлофан
букета он до крови расцарапал кончики пальцев, и облизывал их. Тягучее
время ожидания… Он даже
приблизительно не мог сказать – как долго ее ждет. Страх, что с ней может
произойти нечто необратимо-ужасное; от этих предположений его охватывал
пронзительно-леденящий ужас, и кровь колонула в жилах. После томительного ожидания
любые мысли о ней вызывали такое сильнейшее волнение, от которого сердце
заглушало проносящийся под ногами состав, и если закрыть глаза так,
чтобы не видеть мелькания железных крыш – можно было поверить в то, что
это не поезд, а трясущееся от страха тело содрогает мост. Ее дом находился недалеко
отсюда, и теоретически каждую неделю она должна здесь проходить. Значит,
если он будет стоять на этом месте с утра до позднего вечера –появиться
шанс ее встретить и ожидание не будет бесполезным. По мосту проходили люди,
под мостом проходили поезда, темнота сгущалась, наступила ночь. Как
хороша ночь – она всегда приходит вовремя. В нее стоит влюбиться, и не
ведать о том, что такое убивающее бесполезное ожидание. От этого можно запросто
сойти с ума. В последнее время с ним часто случалось такое, что он готов
был лишиться рассудка. Два раза из-за нее он нервничал так, что
поднималась высокая температура и начинался озноб. Припоминая все эти
эпизоды – он пытался понять, а не сошел ли он с ума неделю назад, или
месяц – это бы многое объяснило. Стоять и ждать, больше не
было сил. Огромный букет красных роз, казался слишком тяжелым, а в его
торжественной красоте зрилось что-то предательское. Отломав бутон, он
начал выдергивать из него лепестки, и бросать их с моста. Алые лепестки с багряными прожилками кружились в
темном воздухе, как пепел вулкана. Он отломал еще один бутон, потом еще
один. Решил покинуть это место, когда избавиться от цветов, и чтобы
ускорить свой уход – начал бросать целые цветы. Алеющий цветопад мог
посоревноваться с недавним закатом. Денис избавлялся от цветов так
уверенно, словно специально пришел на мост, дабы усеять испачканный
мазутом гравий цветками роз; они взлетали то, как ракеты то, как
невиданные тропические птицы. Переворачивая на пальцах, стройные стебли
он отправлял их в холодную темноту. Ветер вырвал из рук
оставшийся от букета целлофан; шуршащая бумага унеслась в вечереющую
даль так быстро, словно хотела догнать давно ушедший поезд. В поцарапанных шипами руках
не осталось ни одного цветка, но Денис не уходил. Он не знал, куда ему
идти. Лепестки и розы
растворились во мраке, а потом в свете загоревшихся фонарей он увидел,
что они исчезли. Все до одного, как будто их вымели. Сколько же прошло
времени?.. А прямо под собой на железобетонном столбе линии
электропередачи он увидел привязанный букет алых роз, которого там не
было, который он простоявший здесь целую вечность не мог не заметить.
Это было безумие – его безумие. И его букет… Мгновение понадобилось ему,
чтобы очутиться возле столба и запах роз наполнил его легкие. Коснувшись
бутонов, он заметил, что под ними что-то есть, аккуратно отвернул цветки
и увидел фотографию, его сфокусированный взгляд поймал отражение, под
букетом роз находилось зеркало, а что еще могло там быть, откуда там,
ночью, появилась его фотография? Он сжимал зубы, щурил и выкатывал глаза,
рукой проводил по лицу, но отражение оставалось неизменным, словно ужас
рассеивался на поверхности зеркала. И он, дотронувшись до него, понял,
что это все-таки фотография, его фотопортрет; такие снимки с букетами
цветов привязывают в местах гибели людей. Догадка пришла, когда он
увидел черную траурную ленту на букете. Сильнейшее, оглушающее чувство
ужаса охватило его, оно гудело, как скорый поезд и Денис, обернувшись,
увидел несущуюся на него тупую наковальню локомотива. Железная стена
налетела на него, размазала, прошла насквозь, он стоял на рельсах и
глядел на обтекающий его тело состав, на спящих и еще бодрствующих людей
в купе, странной стаей пролетавших возле его лица. Поезд ушел. Он остался там,
где стоял. Пошатываясь, сошел с рельс и сорвал привязанный к столбу
букет роз из душ мертвых цветов. Их запах помог ему прийти в себя. Он
даже попытался улыбнуться. С букетом роз, окутанный их
ароматом, он вернулся на мост. Он вернулся туда, чтобы
ждать. Трагедия смерти была им пережита, он победил ее. Ожидание больше
не пугало, Денис готов был стоять на
мосту с букетом цветов целую вечность. Ведь кажется об этом три дня
назад, во время первого ожидания на мосту просил он Бога. Иметь в
распоряжении вечность – чтобы ждать ее. Каждый день приходить,
каждый день ждать. Разве это плохо – ждать того, кого любишь?
оболдеть как пересекается с моим рассказом "Плотина"))) Сложно мне рассматривать с позиции читателя - долгое разбирание своих и чужих грамматических "приколов" в ЗАНФе просто так не проходит) Но если всю эту графоманию откинуть - то это один из самых лучших рассказов, которые я читала за последнее время)
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
